Его и Мемтока отпустили одновременно. И Мемток не стал возражать, когда Хью вышел первым.

Глава тринадцатая

Мемток хранил молчание все время, пока они шли через помещение слуг. Он прикидывал, как бы использовать неожиданный поворот событий в свою пользу.

Статус дикаря беспокоил Главного Управляющего с момента появления того здесь. Он никак не вписывался в обстановку, а в мире Мемтока все должно было укладываться в определенные рамки. Что ж, теперь дикарь получил утвержденный статус. Их Милость сказал, и этого было достаточно. Но ситуация ничуть не улучшилась. Новый статус был таким нелепым, что превращал всю подлестничную структуру дворца в простую насмешку, а ведь именно подлестничный мир был тем миром, с которым только и был знаком Мемток.

Но Мемтоку нельзя было отказать в проницательности и практичности. Краеугольным камнем его философии являлась житейская мудрость «Лбом каменную стену не прошибешь», а его излюбленная стратегия заключалась в неизменном следовании правилу «Если не можешь одолеть врага, стань его другом».

Как бы сделать так, чтобы скоропалительное назначение дикаря оказалось необходимым и пошло бы на пользу Главному Управляющему?

Дядя! Да ведь этот дикарь даже не оскоплен. И, скорее всего, не будет. По крайней мере, в ближайшее время. Возможно, позже — тогда все более или менее встанет на свои места. Мемток был искренне удивлен, когда Их Милость велел отложить неизбежное. Своего оскопления он почти не помнил. Чувства и мотивы поступков того времени были для него лишь призрачным смутным воспоминанием — как будто о другом человеке. Дикарю не имело смысла поднимать вокруг операции столько шума, ведь оскопление придавало назначению подлинный вес Мемток предвкушал еще лет пятьдесят активной деятельности, власти, приятной жизни — кто из жеребцов может мечтать о таком?

Но этот, по-видимому, мог. Как бы все-таки скрасить все это?

Достопримечательность — вот что представлял собой дикарь. У всех великих Лордов были свои Достопримечательности. Временами даже сам Мемток был озабочен тем фактом, что его собственный Повелитель совсем не интересуется Достопримечательностями. В его имении не было ни сиамских близнецов, ни даже, на худой конец, двухголового уродца. Не было и карлика с перепонками между пальцами. Их Милость был — следует признать это — слишком прост в своих вкусах для человека столь высокого положения. Иногда Мемтоку становилось прямо-таки стыдно за него. Ведь Повелитель почти все свое время проводит над свитками и всякими такими вещами, в то время как ему следовало бы позаботиться о чести дома.

Вот, к примеру, тот Лорд в Хинде… Какой у него был титул? Принц чего-то или еще что-то, не менее глупое. Но, несмотря на это, у него была огромная клетка, где жеребцы и прислуга совокуплялись с громадными обезьянами, причем и те и другие бормотали что-то одинаково неразборчивое, так что их вполне можно было перепутать. — Языка они не знали и отличались только волосатостью. Вот это была Достопримечательность, достойная поистине великого владения! Главный Управляющий того Лорда клялся и божился, что у них есть и живые выродки, появившиеся на свет в результате такого скрещивания, только они спрятаны так, чтобы жеребцы не узнали о них. Это вполне могло быть и правдой, поскольку, например, несмотря на то что официально дети от связей между Избранными и слугами считались невозможными, они все же появлялись, хотя согревательницы постелей проходили стерилизацию. Но подобным сведениям никогда не удавалось просочиться наружу.

Значит, Достопримечательность — вот под каким соусом его следует представить. Неоскопленный, который, тем не менее, стал ответственным слугой. Знаменитый ученый, который не умеет даже толком говорить на Языке, хотя он ничуть не моложе Мемтока. Человек ниоткуда. Со звезд. Ведь любому известно, что где-то на звездах есть люди.

А может быть, чудо? Ведь храмы постоянно стараются обнаружить наличие чудес. И тогда, возможно, очень скоро это владение станет самым знаменитым благодаря своей Достопримечательности. Да. Это вполне осуществимо. Слово здесь, слово там, завуалированный намек…

— Хью, — сердечно произнес Мемток, — можно я буду звать тебя просто Хью?

— Что? Ах да, конечно!

— А ты зови меня Мемток. Давай немного прогуляемся и выберем помещение для твоего департамента. Я так думаю, что ты предпочел бы солнечное место. Может быть, комнаты, выходящие окнами в сад? А как насчет личных апартаментов? Должны они примыкать к помещениям департамента или ты предпочел бы, чтобы они располагались отдельно?

Лучше последнее, подумал Мемток. Можно выкинуть Старшего Садовника и Старшего над жеребцами и отдать их помещения дикарю — вот тогда все поймут, какой важной птицей является эта Достопримечательность… а заодно и настроить тем самым их обоих против дикаря. Тогда он быстро поймет, кто его друг. А им будет, конечно же, Мемток, и никто другой. Кроме того, садовник последнее время стал заносчив, утверждая, что он не обязан подчиняться Главному Управляющему. Ему не повредит небольшая встряска.

— О, мне не нужно ничего особенного, — заверил Хью.

— Пошли, пошли! Необходимо, чтобы у тебя были все удобства. Мне и самому подчас хочется куда-нибудь скрыться от всех этих треволнений. Но я не могу: проблемы, проблемы, целые дни напролет — одни проблемы, а все потому, что некоторые совершенно не способны думать самостоятельно. Так что нам очень не хватает умного человека. Мы подберем тебе и твоему слуге удобные помещения, где вам обоим вполне хватит места.

Слуга? Но где найти такого малого, оскопленного и достаточно надежного, которому можно было бы поручить докладывать обо всем, будучи при этом уверенным, что информация не станет достоянием посторонних ушей? Если сейчас кастрировать сына его старшей сестры, успеет ли тот оправиться вовремя?

И оценит ли сестра всю мудрость подобного решения? Он возлагал на парня очень большие надежды. Мемток в глубине души сознавал, что когда-нибудь ему придется уйти — разумеется, не скоро, через много лет — и лучше бы было, если бы его высокий пост унаследовал его родственник. Но для этого многое придется запланировать заранее, а планировать слишком поспешно — глупо. Если бы можно было убедить сестру!

Мемток вел Хью по заполненным слугами дорожкам. Слуги так и прыскали в стороны при их приближении. Когда один из них замешкался, он был сразу же наказан за свою нерасторопность.

— Ничего себе! Какое огромное здание!

— Это? Подожди, ты еще не видел Дворца! Правда, он, несомненно, скоро развалится под умелым руководством моего заместителя. Хью, ведь здесь только четверть всего персонала. Тут устраиваются лишь приемы в саду, а не официальные торжества. В городе же постоянно прибывают и убывают Избранные. Иногда меня по нескольку раз за ночь поднимают с постели, чтобы я приготовил покои для какого-нибудь Лорда, прибывшего без всякого предварительного уведомления, и его дам. В таких случаях мне всегда помогает предусмотрительность. Отпирая двери крыла для гостей, я всегда знаю — знаю, заметь, — что кровати застелены свежим, ароматным бельем, что гостей ожидают напитки, нигде ни пылинки и мягко играет музыка.

— Да, но это, наверное, обеспечивается безукоризненной работой прислуги.

— Безукоризненной! — фыркнул Мемток. — Хотел бы я согласиться с тобой. На самом деле все это стоит мне немалых усилий: ежедневно перед сном, независимо от того, устал я или нет, я совершаю обход каждой из комнат. Затем я еще должен встать и убедиться, что недочеты устранены, не полагаясь на заверения слуг. Они все лжецы, Хью. Слишком много Счастья. Их Милость слишком щедр, он никогда не урезает рацион.

— Я считаю, что питание вполне достаточное. И качественное.

— Я ведь не сказал «пища», я сказал «Счастье». Я распоряжаюсь пищей и не считаю, что этих дармоедов нужно морить голодом в качестве наказания. Хлыст куда лучше. И они это понимают. Всегда помни, Хью: у большинства слуг мозгов как таковых нет. Они так же тупы, как и Избранные… Это, естественно, не относится к Их Милости — я бы никогда не посмел критиковать своего патрона. Я говорю об Избранных вообще. Ну, ты сам понимаешь. — Он подмигнул Хью и шутливо ткнул его пальцем.